Зимняя рыбалка на Нерли

GAP_60D_4011

Популярное рыбацкое местечко у старого моста, где Каменка впадает в Нерль 🙂

Но попавшиеся навстречу пингвины рыбаки сообщили что не клюёт.
Да в принципе не очень то и хотелось – на фотоаппарат и термос с чаем точно плотвы не поймать 😀

GAP_60D_4014

GAP_60D_4012

GAP_60D_4013

GAP_panorama_nerl_4

Погодка была изумительная – солнечно и штиль.

GPS трек прогулки.

Total distance: 16.55 km
Max elevation: 193 m
Min elevation: 132 m
Average speed: 4.66 km/h
Total time: 04:15:00

Видео возвращения с зимней рыбалки.

3 комментария для “Зимняя рыбалка на Нерли

  1. Рыбалка на Нерли
    Из воспоминаний Константина Коровина
    Недалеко от дома моего, в деревне, протекала речка Нерль. Небольшая речка.
    Она шла, извиваясь, узкая и быстрая, в красивых берегах, то около песчаной осыпи, покрытой хвойным лесом, то у самого леса, переходила луга и большие болота, входила в большие плёсы и в глубокие бочаги. И они лежали, как круглые, огромные зеркала, отражая берега и лес. Эти заводи были очаровательны. У берега на лугу, покрытом цветами, паслись стада.
    Река в болотах шла, разветвляясь на несколько рукавов в зарослях ивняка, и покрыта была густой тиной и какими-то водорослями, похожими на маленькие седые деревья, усеянные розовыми, как бисер, цветами. Были места, покрытые ненюфарами, купавками, болотными лилиями. Эти места мои друзья-охотники называли «окрошкой». Среди тины и зарослей открывались чистые плёсы, чистые и глубокие – до тридцати аршин глубины. Но по зарослям, как бы по берегу, нельзя было ходить; он утопал под ногами – и это было опасно. Этими настилами заросла река на большое пространство.
    Там было много утиных выводков. Болотные курочки, коростели, цапли, выпь. У кустов ближе к твердому берегу водились дупеля и бекасы, и я встречал змей-гадюк совершенно черного цвета, как уголь. Бывали ужи, почему-то тоже черные. Вода реки была кристально прозрачная, мягкая и вкусная.

    korovin_nerl_1

    К. Коровин

    В зарослях видно было, как в реке стеной шли, заворачиваясь, ярко-зеленые бодяги, которые заматывали весь шест, когда я ехал на челне. Летом, при солнце и жаре, приятно пахло водой и тиной, пахло летом… Зеленые и голубые стрекозы носились над водой, садясь на череду и осоку. Стояли рядами так называемые камыши с темными длинными шишками. Огромные, пудовые щуки жили там. Стаями ходили золотые язи и гладкие лини, большие караси и темные окуни. Мелкой рыбы не было. Когда я ловил с челна рыбу на удочку, все думал, что попадет какая-нибудь особенная рыба из этих глубоких плёсов. И действительно, раз поймал большого карпа, в пять фунтов, с крупной чешуей красивого цвета, с желто-светлыми глазами. Его золотая чешуя перемешивалась с серебряными и перламутровыми бляхами. Так же поймал совершенно черного окуня с белыми глазами и красными, как кровь, плавниками.
    Вот однажды, выйдя на речку Нерль, недалеко от своего дома, где на лужке, на берегу, была моя лодка, наполовину вытащенная на берег, я увидел на корме лодки несколько рыб. Кто-то, должно быть, ловил и бросил. Рыбы испортились, стухли. Корма лодки была в воде. Я взял железный черпак, снял им этих рыб и бросил в воду. Они тут же потонули, и мне было видно, как они легли на дно, где был песок.
    Солнечный июльский день. Я пришел писать с натуры пейзаж. Вышел из лодки, взял холсты, ящик с красками, мольберт, зонтик, пошел по берегу против течения. Пройдя четверть версты, подошел к другой небольшой речке Ремже, которая шла от мельницы Ремжи. Ремжа была много меньше Нерли и впадала в нее. Я повернул по Ремже влево и пошел по зеленому лугу, где шла речка.
    Найдя красивое место у самой речки, я сел писать картину. Поставил мольберт, раскрыл зонтик и увидел нечаянно, что около противоположного берега, по песку под берегом быстро один за другим идут по дну раки. Целой вереницей, по течению, к реке Нерль, куда впадает Ремжа. Я подумал: «Куда это так спешат раки?»
    Встал и пошел по берегу, вниз по течению, не упуская раков из виду, и увидел, что они поворачивают в Нерль, то пропадая в глубоких местах, то появляясь на мелких. Они шли к оставленной лодке, откуда я бросил испорченную рыбу…
    Когда я подошел к лодке, раки уже облепили брошенную рыбу кучей и, вонзясь в нее клещами, мололи ее. Их все прибывало. Я с лодки смотрел за их работой. Странно: в то же время снизу реки, куда бы должен был идти запах испорченной рыбы, не шло ни одного рака. Меня это поразило. Что значит? Как мог проникнуть запах рыбы далеко в речку Ремжу? И как раки из этой Ремжи могли бежать в другую реку? И в то же время – почему ни один рак не шел снизу, где запах должен был быть сильней. Что за свойство у рака, что за непостижимое чутье?
    Я позвал приятелей посмотреть это странное явление. Те были поражены и, кстати, потом положили сеть на дно, а в нее набросали рыбу. Наловили раков больше двух сотен. Раки были хорошие. Когда вскоре, дня через три, бросили опять на сеть протухшую рыбу, чтобы ловить раков, ни одного рака не пришло. Значит, раки поняли, что их ловят, и другим рассказали.
    На той же Нерли, далеко от моего дома, в глухом месте, были большие широкие плёсы. Назывались они Глубокие ямы. Как-то летом я поехал туда. Поставил на берегу, среди кустов, палатку, думал прожить неделю. За этим плёсом была высокая гора, покрытая осинником и елями. Лес отражался в реке, темня всю заводь. Потому-то, подумал я, они и назывались Глубокие ямы.
    Место было, как рай. Я писал с натуры красками. Со мной был приятель мой, рыбак, охотник, поэт и скиталец – Василий Княжев. Он любил эту жизнь. Он говорил: «В красоте природы кружиться – лучше жисти нет».
    Это была жизнь поразительная тайной прекрасного ощущения. Чудеса созерцания – утра, вечера, ночи, какое-то слияние чистой красоты с ее же тайной гармонией.

    С вечера горит костер, подвешен чайник. Пьем чай. Берег – чистая травка и река тут лее. А ночью спим в палатке, ни души кругом. Собака с нами, мой Феб. Феб любил такую жизнь. Комаров мы выгоняли из палатки с вечера, прожигая ветви можжухи.
    Василий на берегу к вечеру чистил пойманную рыбу. Клал в котелок – варить уху, требуху от рыбы бросал с берега в воду, рядом, близко.
    Когда мы ели уху, был тихий летний вечер. И внезапно увидели мы у берега волнение и легкий всплеск. Два небольших сома подошли к самому краю берега и трепали эти рыбьи отбросы, а подальше мы увидели огромного сомищу, пуда в два, который лежал на дне неподвижно. Мы резали куски рыбы и бросали в воду. Сом едва двигался и ел брошенную рыбу. Мы подошли к самой воде. Огромный сом ел из самых рук… Мы были поражены. У него распускались в воде усы, и белые, как бисеринки, глаза чудовища смотрели на нас.
    Василий говорит мне тихо:
    – Ведь это што… Ведь это он людев не видал никады. Узнал бы их, когда бы… А тут никого не бывает, глядите-ка, весь омут лесом завален… Тут никто и не ловит, он и не знает. Узнал бы, бросил бы дурака ломать. Ну и чуден, глядите, рыбу-то цельненькую небось не ест, велит: разрежь, кусочками давай. Чисто Феб ваш. Даешь баранку – не хочет есть, а кусочками ломаешь – всю съест тут лее… Ведь это што.
    Через день Василий смеется на берегу, идет ко мне. Говорит:
    – Вот чудно. Наш-то чертила у меня сейчас из рук выхватил кусок. Ну, чего это – невидано дело. Ведь ежели купаться, ведь эдакой за ногу схватит, утопит. Неулето мы так его и не поймаем?
    – Нет, – говорю, – Василий, нельзя. – И подумал: «А ведь верно говорит Василий – место глухое, не видал людей, не знает обмана… Сом верит человеку. Чуть не из рук ест. Как странно».
    И глядя на сома, на его добродушную огромную голову, на ленты его Плавников на спине, вспомнил, что сказал Александр Сергеевич Пушкин:
    В темнице там царевна тужит, А бурый волк ей верно служит…
    И вспомнил я свое детство. Раз на дороге у Кускова, под Москвой, навстречу мне вышел на задних лапах огромный медведь. Я испугался ужасно. И на плечах своих тащил медведь пьяного своего хозяина-поводыря. Тот спал и, поправляясь, дергал рукою цепь, спьяну, должно быть. И у бедного, печального, озабоченного медведя от дерганья пьяного хозяина около кольца из носа шла кровь. А он, бережно держа лапами, тащил своего мучителя. Проходя мимо меня, когда я сидел в овражке у дороги, он грустно пробормотал: бу-бу-бу-бу-бу.
    Это он, должно быть, хотел сказать мне про горькую тайну жизни…

    korovin_nerl_2

    К. Коровин. В лодке. 1915

    1. Коровин и Шаляпин на рыбной ловле
      Из воспоминаний Константина Коровина

      korovin_nerl_3

      К. Коровин. Пруд. 1910

      Был дождливый день. Мы сидели дома.
      – Вот дождик перестанет, – сказал я, – пойдем ловить рыбу на удочку. После дождя рыба хорошо берет.
      Шаляпин, скучая, пел:

      Вдоль да по речке,
      Речке по Казанке,
      Серый селезень плывет…

      Одно и то же, бесконечно.
      А Серов сидел и писал из окна этюд – сарай, пни, колодезь, корову.
      Скучно в деревне в ненастную пору.
      – Федя, брось ты этого селезня тянуть. Надоело.
      – Ты слышишь, Антон, – сказал Шаляпин Серову (имя Серова – Валентин. Мы звали его Валентошей, Антошей, Антоном), – Константину не нравится, что я пою. Плохо пою. А кто ж, позвольте вас спросить, поет лучше меня, Константин Алексеевич?
      – А вот есть. Цыганка одна поет лучше тебя.
      – Слышишь, Антон. Коська-то ведь с ума сошел. Какая цыганка?
      – Варя Панина. Поет замечательно. И голос дивный.
      – Ты слышишь, Антон? Коську пора в больницу отправить. Это какая же, позвольте вас спросить, Константин Алексеевич, Варя Панина?
      – В «Стрельне» поет. За пятерку песню поет. И поет как надо… Ну, погода разгулялась, пойдем-ка лучше ловить рыбу…
      Я захватил удочки, сажалку и лесы. Мы пошли мокрым лесом, спускаясь под горку, и вышли на луг.
      Над соседним бугром, над крышами мокрых сараев, в небесах полукругом светилась радуга. Было тихо, тепло и пахло дождем, сеном и рекой.

      korovin_nerl_4

      В. Серов. Художник К.А.Коровин на берегу реки. 1905

      На берегу мы сели в лодку и, опираясь деревянным колом, поплыли вниз по течению. Показался желтый песчаный обрыв по ту сторону реки. Я остановился у берега, воткнул кол, привязал веревку и, распустив ее, переплыл на другую сторону берега.
      На той стороне я тоже вбил кол в землю и привязал к нему туго второй конец веревки. А потом, держа веревку руками, переправился назад, где стоял Шаляпин.
      – Садись, здесь хорошее место.
      С Шаляпиным вместе я, вновь перебирая веревку, доплыл до середины реки и закрепил лодку. Вот здесь будем ловить.
      Отмерив грузом глубину реки, я на удочках установил поплавок, чтобы наживка едва касалась дна, и набросал с лодки прикормки – пареной ржи.
      – Вот смотри: на этот маленький крючок надо надеть три зернышка и опускай в воду. Видишь маленький груз на леске. Смотри, как идет поплавок по течению. Он чуть-чуть виден. Я нарочно так сделал. Как только его окунет – ты тихонько подсекай концом удилища. И поймаешь.
      – Нет, брат, этак я никогда не ловил. Я просто сажаю червяка и сижу, покуда рыба клюнет. Тогда и тащу.
      Мой поплавок медленно шел по течению реки и вдруг пропал. Я дернул кончик удочки – рыба медленно шла, подергивая конец. У лодки я ее подхватил подсачком.
      – Что поймал? – спросил Шаляпин. – Какая здоровая.
      – Язь.
      Шаляпин тоже внимательно следил за поплавком и вдруг изо всех сил дернул удочку. Леска оборвалась. – Что ж ты так, наотмашь? Обрадовался сдуру. Леска-то тонкая, а рыба большая попала.
      – Да что ты мне рассказываешь, леска у тебя ни к черту не годится! Покуда я переделывал Шаляпину снасть, он запел:

      “Вдоль да по речкееееееееее”…

      – На рыбной ловле не поют, – сказал я. Шаляпин, закидывая удочку, еще громче стал петь:

      “Серый селезень плывеееееееееет…”

      Я, как был одетый, встал в лодке и бросился в воду. Доплыл до берега и крикнул:
      – Лови один. И ушел домой.
      К вечеру пришел Шаляпин. Он наловил много крупной рыбы. Весело говорил:
      – Ты, брат, не думай, я живо выучился. Я, брат, теперь и петь брошу, буду только рыбу ловить. Антон, ведь это черт знает какое удовольствие! Ты-то не ловишь!
      – Нет. Я люблю смотреть, а сам не люблю ловить.
      Шаляпин велел разбудить себя рано утром на рыбную ловлю. Но когда его будил Василий Белов, раздался крик:
      – Чего нее, сами приказали, а теперь швыряетесь!
      – Постой, Василий, – сказал я, – давай ведро с водой. Залезай на чердак, поливай сюда, через потолок пройдет.
      – Что же вы, сукины дети, делаете со мной! – орал неистово Шаляпин. Мы продолжали поливать. Шаляпин озлился и выбежал в рубашке – достать нас с чердака. Но на крутой лесенке его встретили ведром холодной воды. Он сдался и хохотал…
      – Ну что здесь за рыба, – говорил Герасим Дементьевич. – Надо ехать на Новенькую мельницу. Там рыба крупная. К Никону Осиповичу.
      На Новенькую мельницу мы взяли с собой походную палатку, закуски, краски и холсты. Все это – на отдельной телеге. А сами ехали на долгуше, и с нами приятель мой, рыболов и слуга Василий Княжев, человек замечательный.
      Ехали проселком, то полями ржаными, то частым ельником, то строевым сосновым лесом. Заезжали в Буково к охотнику и другу моему, крестьянину Герасиму Дементьевичу, который угощал нас рыжиками в сметане, наливал водочки.
      Проезжали мимо погоста, заросшего березами, где на деревянной церкви синели купола и где Шаляпин в овощной лавке накупил баранок, маковых лепешек, мятных пряников, орехов. Набил орехами карманы поддевки и всю дорогу с Серовым их грыз.
      Новенькая мельница стояла у большого леса. По песчаному огромному бугру мы спустились к ней. Весело шумели, блистая брызгами воды, колеса.
      Мельник Никон Осипович, большой, крепкий, кудрявый старик, весь осыпанный мукой, радостно встретил нас.
      На бережку, у светлой воды и зеленой ольхи, поставили палатку, приволокли из избы мельника большой стол. На столе поставили большой самовар, чашки. Развернули закуску, вино, водку. А вечером разожгли костер, и в котелке кипела уха из налимов.
      Никон Осипович был ранее старшиной в селе Заозерье и смолоду певал на клиросе. Он полюбил Федора Ивановича. Говорил:
      – Эх, парень казовый! Ловок.

      shalyapin_1

      На рыбалке. Ф.И.Шаляпин с пойманной рыбой. 1900-е.

      shalyapin_korovin

      Охотино. Ф.И.Шаляпин и К.А.Коровин. 1900-е.

  2. Последний лёд на Нерли, в теории он самый уловистый 🙂

    P.S. Добавлен видос дороги от моста.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *